Автор: Максим Аношкин

Добрый день, дорогие друзья! Сегодня мы хотим представить вашему вниманию новую (и, надеемся, регулярную) рубрику на нашем сайте "Активизм в лицах". Мы верим, что такие очерки позволяют не чувствовать себя одиноким, придают сил и мотивируют.

Расскажи, как ты пришла к волонтерству. Чем занималась в качестве волонтерки до войны? 

Волонтерство меня настигло внезапно, лет 15 назад. Я тогда искала работу и наткнулась на предложение от социальной службы. Там был очень активный человек, который по сути создавал школу приёмных родителей с нуля, чтобы помогать сиротам и тем, кто хочет стать приемным родителем. В России в то время это было в новинку. Первоначально планировалось, что это будет оплачиваемая работа, но в итоге я больше 4 лет помогала на общественных началах. Проводила лекции на юридические темы и консультировала, если были какие-то проблемы с детдомами или с органами опеки. Также мы устраивали выезды в дома ребёнка, организовывали праздники, знакомили будущих приемных родителей с детьми в неформальной обстановке. Можно сказать, что мое волонтёрство началось случайно, и оно мне понравилось. Были еще разовые случаи в приютах для животных, которым я помогала вещами. Также с 2014 года, когда началась война в Украине, я помогала беженцам из Украины, которые приезжали в Екатеринбург. 

Был ли у тебя опыт политического активизма в РФ? 

Нет, я считала себя далекой от политики и ничем таким не интересовалась. Но, так как я человек с юридическим образованием, я всегда, начиная с 18 лет, голосовала на всех выборах. У меня никогда не было чувства, что мы не можем ничего изменить в стране или повлиять на власть, поэтому старалась делать все, что от меня зависит. В начале 00-х, когда Путин пришел к власти, какого-то особого негатива я к нему не испытывала, кроме того, что он КГБшник. Я просто за него не голосовала ни разу, потому что в момент его прихода к власти были кандидаты гораздо лучше его. Уже потом, спустя какое-то время, он начал вызывать у меня неприятие, однако будущего Сталина или Гитлера я в нем не видела. Но вот с 2014 года мне подумалось, что всё плохо, ужасно и надо из России валить (смеётся). Помню, читала как раз в том году Ремарка "Ночь в Лиссабоне" (Die Nacht von Lissabon), эта книга меня тогда поразила очень сильно... Она, может быть, не самая яркая из его книг, но там описывается, что происходило в Германии до начала войны и в 1939-1940 годах. То есть взгляд изнутри, из нацистской Германии. И тогда меня так поразило, что происходившее на тот момент в России и в Крыму, как под копирку, один в один, повторяло то, о чём писалось в книге. 

Получается, оппозиционеркой ты бы себя не назвала, но твои взгляды начали меняться с 2014 года? 

Нет, я раньше уже начала понимать, что что-то происходит не то в моей родной стране, но не относилась к этому серьезно, думала, что все изменится к лучшему. Сталкивалась сама или слышала от коллег-юристов про коррупцию, угрозы физической расправы со стороны заказчиков, например из РПЦ, и про пытки (в системе ФСИН РФ - прим.ред.)... Я помню, как в то время Европейский суд по правам человека даже отказывал в принятии заявлений из России. Мол, какие пытки в тюрьме, Россия – цивилизованная страна, и этого не может быть! И это было ещё в начале 00-х годов, кстати. 

Расскажи про 24 февраля 2022 года. Думала ли ты, что война может начаться? 

Ой (вздыхает). Разговоры о том, что война может начаться, шли. Но выглядело нереально как-то. Боялись, но думали что всё обойдется. Накануне 24-го я поздно легла спать и проснулась тоже поздно. Открываю телефон и вижу сообщение от мамы: "Дети, я вас очень сильно люблю". И от этого сообщения, хотя оно вроде бы вполне обычное – периодически мы такое пишем друг другу – повеяло уже какой-то тревожностью. Открываю интернет и все... повалились эти новости. Тогда я просто рыдала. И это было ТАК плохо, что было просто невозможно с этим справиться. Тут же организовалась куча демонстраций, митингов против войны и в поддержку Украины. Я списалась со знакомой (она родом из Санкт-Петербурга), она как раз после работы собиралась ехать в Нюрнберг на митинг. Я сказала: "Я поеду с тобой", и меня это как-то хоть немножко успокоило. То есть, я не просто читаю новости и рыдаю, а хоть что-то начинаю делать. Мы с ней сели в поезд, приехали в Нюрнберг. Там уже была куча людей; как и по всей Германии, здания были подсвечены цветами украинского флага... И как-то немножко отлегло. Наверное, это и подтолкнуло меня что-то делать, потому что я поняла: когда я что-то делаю, мне легче с этой ужасной тревогой справиться. Вначале, в первую неделю, митинги были практически каждый день, я ездила в Мюнхен и в другие места. Примерно в начале марта уже стали прибывать беженцы из Украины, и я начала с ними знакомиться, предлагать свою помощь. 

Расскажи, пожалуйста, поподробнее об этом. 

В конце февраля-начале марта начали самостоятельно приезжать первые украинские беженцы. А, примерно,  в середине марта, был уже прямо большой поток. У нас маленький город (Бургленгенфельд - прим.ред.), 15 тысяч жителей, и в 2022 году у нас остановилось примерно 400 беженцев из Украины, то есть это достаточно большая цифра для такого маленького городка.

Хотя бы просто поддержка с организацией быта, с общением, переводами, показать где что находится – вот это я могла им предложить. Потом, несколько месяцев, я была волонтером в лагере. А в последние полтора года провожу различные интеграционные курсы. 

Не было ли негатива со стороны украинцев, так как ты из России? 

Ни разу! В начале, конечно, был страх сказать, что я русская из России. Но всегда, когда ты это говоришь (потому что нет смысла скрывать), получаешь наоборот кучу поддержки! И многие украинцы, с которыми знакомишься, говорят: "у меня в Москве родня" или "я сам учился там-то и там-то". Мы все (россияне и украинцы) очень сильно взаимосвязаны. Если ты нормальный человек, если ты на груди Путина не лепишь, какие-то возгласы нацистские не выкрикиваешь, то все к тебе нормально относятся, на национальность вообще никто не смотрит. Ни разу не встречала! А сейчас у меня вообще этот страх исчез. Поначалу чувствовала себя какой-то фашисткой, думала, что это клеймо на мне навсегда. Долго обдумывала это, переваривала и поняла, что у меня точно вины никакой нет, я в этом не виновата. Ответственность – да, может быть. Что-то я должна была делать, но моей вины в войне нет. Я не выбирала, где мне родиться, не выбирала своих родственников и отказываться от них я не хочу. У меня замечательные родители, замечательная семья. Большая часть моих предков русские и они замечательные люди. Я от них не хочу отказываться. 

Как ты познакомилась с FreeRussians? 

Первый раз я познакомилась с ними в 2022 году, когда они только начали образовываться. Спустя год, после начала войны, который я помогала украинцам, я поняла, что должна как-то помогать и россиянам.

Не скажу, что я прямо активно включена в их деятельность. Потому что они в Мюнхене, а я далековато живу. Но всё-таки, периодически, участвую в акциях в Мюнхене и слежу за их деятельностью. Надеюсь, что в будущем смогу лучше с ними познакомиться и больше им помогать. 

Расскажи про свои планы на будущее. 

Вообще планы – попытаться жить эту жизнь (улыбается), приспособиться к ней. Выжить в этом безумном мире. Основная моя цель– это закончить обучение. Найти работу после учёбы, наладить дружеские связи. Знакомств у меня много, но хочется именно крепкой дружбы здесь, за границей. Друзья есть, конечно, но они все русскоязычные, из бывшего СССР.

Что пожелаешь нашим читателям? 

Главное – это жить. Потому что живые мы сделаем, намного больше, чем мёртвые или какие-то покалеченные-исстрадавшиеся. То есть, в первую очередь подумать о себе и жить несмотря ни на что, надеяться на лучшее. И делать то, что можешь. Слушать себя и делать то, в чем чувствуешь потребность. Жить так, как считаешь нужным и правильным, а не так, как тебе навязывает общество или телевизор. Слушать себя. Я уверена, что большинство людей в нашем мире хорошие и у них цель просто жить счастливо. А из-за того, что есть какая-то группка ненормальных... они просто давят все остальное население Земли.

 Прощальная реплика от тебя? 

Верить в себя! Мы сильнее, чем кажемся.